Читать интересную книгу Владимир Ост. Роман - Сергей Нагаев

На следующее утро Осташов проснулся, посмотрел в окно и увидел в нестерпимо ясных небесах серебристый пузатый самолет, который с тихим, торжественным гудением медленно пересекал пространство окна. Как ни тянулся Владимир, чтобы проследить его полет, лайнер скрылся за оконным выступом стены. А по сердцу Осташова полоснула острая тоска: Анна улетела отдыхать на юг, а он остался здесь, в скучной Москве, в осточертевшей больнице.

По-прежнему глядя в окно, Владимир сел в кровати. Теперь ему стали видны деревья. Желтая, а кое-где все еще совершенно зеленая листва была припорошена снегом. Осташов столь раннему первому снегу не удивился, словно был уверен: ничего иного в такое муторное утро ожидать от природы и не приходится. Конечно, снег через пару часов растает, но от этого уже ничего не изменится, потому что первый снег – это всегда символ, всегда рубеж.

Владимир надеялся, что его одолевает лишь легкая меланхолия, которая скоро пройдет. Но уже днем понял, что попался всерьез: что без памяти влюблен в Русанову и что с этим ничего поделать уже невозможно.

После обеда к Осташову наведался оперативник. Было заметно, что этот Шерлок Холмс чем-то расстроен.

– Не клеится дело, – задумчиво начал он. – Не шьется. Была маза крутануть твоего рогатого босса на чистосердечное, но он в отказ ушел. Упертый. Под лоха косит. И ты тут лежишь, тоже строишь из себя.

– Ничего я не строю. Просто это действительно случайность. Я-то знаю.

– Да, конечно. Тебе еще только одеяло на плечо накинуть, как благородному дону, и вякнуть что-нибудь про честь дамы и про чужую тайну, которую ты готов в могилу унести. А ведь на самом деле – чуть не унес. Только будет ли эта дама на твою могилку цветочки приносить? Ну в общем, все, – милиционер заговорил официальным тоном. – Владимир Святославович, не смею больше нарушать ваш покой. Вот форменный бланк, ручка, пишите, – опер положил на тумбочку бумагу и ручку. – Пишите, что случайно споткнулись и напоролись на железяку, торчавшую из земли.

– Постойте, давайте уточним, так вы что, встречались с мужем Галины? С нашим гендиректором?

– Конечно. И сделал все, что мог. Но какие у меня были карты на руках? Никакие. Я блефовал. По твоей милости, между прочим. Потому что ты тут из себя героя корчил и ни хрена мне не рассказал. А твой гендиректор, видишь, взял и не купился, и все, мне дальше крыть-то нечем.

– То есть вы ему все рассказали? Он что, теперь про нас с Галей все знает?

– И раньше знал.

– Он ничего не знал! А вот теперь знает!

– Я думал об этом. Это все фигня. Даже если предположить, что он реально ничего не знал и что это был не его заказ порезать тебя, то все равно тебе беспокоиться не о чем. Он так обосрался, что тронуть тебя не посмеет. И никаких последствий из-за того, что он узнал, все равно тебе не будет. Не волнуйся. Ну, может, конечно, уволит. Это понятно. Но киллера не подошлет.

– А как же его жена? Как же Галя?

– Ну извини. Я должен покушение на убийство расследовать или чьи-то шашни прикрывать? Не маленькая, наверно, знала, что делала. Ты, кстати, за нее тоже не переживай: он и ее трогать не станет. У него так очко игрануло, я-то, слава богу, людей повидал во всяких ситуациях. Он теперь ничего такого с ней не сделает. Ну, может, конечно, разведется. Это понятно.

– О-хре-неть… – задумчиво произнес Владимир.

– В общем, пишите заявление о несчастном случае, и закончим с этим.

Осташов помолчал, уперев отуманенный взгляд в спинку кровати, а потом сказал:

– А знаете, что я вам скажу? Не пойти ли вам с вашим заявлением…

Он умолк, подбирая словцо. Оперативник напрягся.

– Да брось ты, Вованище, чего ты раздухарился?!

Осташов и милиционер с удивлением обернулись на вопрошавшего, коим оказался стоящий у двери Василий Наводничий. Опер начал бурчать что-то насчет того, что у него с Владимиром конфиденциальная беседа, но Василий как ни в чем не бывало продолжил:

– Правильно же тебе человек говорит: пиши заявление и забудь про все, – Наводничий обернулся к блюстителю законности. – Я все равно все слышал, – он снова посмотрел на Владимира. – Тебе же помогли выпутаться из ситуации, ну и радуйся.

– Да в том-то и бред, что до этого всего не было никакой ситуации, – сказал Осташов.

– Не было, так потом была бы. Ты чего, не всасываешь? Бабы, они же такие – им всегда в конечном счете надо навязать мужику серьезные отношения, женитьбу.

– Ну и что? – сказал Осташов. – И где логика? Если уж на то пошло, вот теперь-то она как раз с ним разведется и пристанет ко мне с женитьбой.

– А ты скажи, – парировал Василий, – что ты не виноват, что ее муженек псих ненормальный и что он киллеров подсылает, поэтому тебе жизнь дороже и ты не собираешься целыми днями прятаться от его головорезов.

– Хрень какая-то, – сказал Владимир.

– Да все в нашей жизни хрень. Пошли ее культурно, и песец – полярный зверь. Чего ты усложняешь? Самое главное, что тебя действительно уже могло бы и не быть. А ты жив, почти здоров. Ну и радуйся. И пиши заявление человеку.

Оперативник, сидевший до этого момента выжидающе и тихо, приободрился. Он взял с тумбочки шариковую ручку, попробовал, как она пишет, на краю тут же валявшейся газеты, и протянул Осташову. Владимир взял ручку и, недовольно пыхтя, сел поближе к тумбочке.

– Вы настоящий друг, – сказал милиционер Василию. – Я в смысле – друг Владимира.

– Я разумный человек, – сказал Наводничий и протянул руку для рукопожатия. – Василий. А вас как зовут?

– Дмитрий. А чем вы занимаетесь?

– Да тем же практически, чем вы: ищу информацию – на людей, на ситуации, фиксирую это дело на фотопленку, на аудиопленку, протоколирую, так сказать, а потом получаю за эту инфу деньги. Только деньги называются не зарплата с премией, а гонорар.

– Понятно, журналист. А в какой газете работаете?

– Во всех, где платят. Кстати, это просто классно, что мы так близко познакомились и стали друзьями, которые могут друг другу чем-то помочь, – Наводничий снова и очень горячо затряс руку Дмитрия, а Дмитрий чуть отодвинулся.

– Ну уж прямо сразу друзья, – сказал оперативник и освободил свою ладонь.

– И я тоже говорю – сразу друзья, – сказал Василий. – Послушай, Дим, возьми меня с собой на задержание преступника. Сделаем классный, живой фоторепортаж, договорились?

– Ну вот, готово про железяку, – сказал Осташов и лег.

– Дату и подпись внизу поставили? – Дмитрий быстро прочел написанное. – Очень хорошо.

Оперативник сунул бумагу в свою папку, попрощался и вышел из палаты. Но от Василия ускользнуть было не так-то просто. Репортер увязался за Дмитрием, кинув на ходу Владимиру: «Я сейчас».

Вернулся он минут через десять, сияющий.

– Супер! – сказал он. – Мы с ним созваниваемся и идем брать преступника. Конечно, его еще придется немного дожать, чем-то заинтересовать, но главное – он не против и дал свой телефон. Вованище, все идет как надо!

– У тебя – да. У тебя, я смотрю, вообще неприятностей не бывает, из всего ты умудряешься плюсы вышибать.

– А у тебя что плохо? Ты давай не закисай. Все зависит от точки зрения. Так посмотришь на жизнь – вроде жопа, а с другой стороны глянешь – совсем другая масть.

Глава 19. На круги

Два месяца спустя Галина сидела на кухне у своей подруги Светланы, пили кофе. Но на столе стояла также бутылка красного вина и два узких хрустальных стакана. У Галины стакан был наполовину наполненный, у Светланы пустой, лишь дно было покрыто розовой пленкой, а по окружности дна оставшаяся жидкость как бы лежала жгутиком. Словом, при рассеянном (или пьяненьком) взгляде можно было предположить, что какой-то шутник бросил в ее хрусталь только что распакованный розовый презерватив, который своим калибром точно пришелся по диаметру дна.

Слегка пьяной Светлане, смотревшей на стакан, это сравнение показалось тематически уместным для их разговора. А еще ей в голову пришла другая мысль, и Светлана эту идею немедленно осуществила: налила себе из бутылки и изрядно отпила.

– Как здесь сыро в вашей Москве, слякоть! Не то, что на Кубе. Фу, ну почему путевки такие маленькие, всего две недельки?! Как там здорово! Господи, бывает же у людей погода. Галюш, это что-то невероятное. Как я отдохнула! Там в отеле такой кубинец в баре работал – Хосе. Не очень-то молодой, но – стройный, кожа шоколадная. Как мы с ним ночами на пляже трахались! А рядом – пальмы. На небе – звезды. Песочек – бархатный. А у Хосе прибор… о-ой!

– Тоже бархатный? – спросила Галина, знавшая о предпочтениях подруги.

– Да!

– Ну ты в своем амплуа, Светик. Постой, а ты же туда собиралась с этим своим – как его?

– Ну. Со Стасиком. Иномарками торгует. Я с ним и ездила. Но ты же знаешь наших мужиков. Только и делал что напивался каждый вечер и падал спать. Ни на дискотеку нормально не сходить, ну вообще – ничего. А я что, по-твоему, должна была протухнуть с тоски?! Я себе сама счастье могу устроить.